С О Н
Мокрой ночью снится мне:
Девять огненных коней
И седой усатый кучер
Появляются в окне.
Я свой сон в руках держу,
На себе во сне гляжу,
А потом, как-будто в тучу,
Быстро в бричку я сажусь.
Вижу — мокрая земля,
Тротуары, тополя
И подвыпивших прохожих
Устремленный в небо взгляд.
В этом небе я скачу,
Мучу пальцы и молчу.
Ничего уже, похоже,
Я не жду и не хочу.
Я не мистер и не мисс,
Не лисица и не лис,
Не покой и не движенье...
Я гляжу из брички вниз —
Ни заборов, ни границ.
Я не птица и не птиц,
Я всего лишь выраженье
Человечьих бедных лиц.
Что ж я к облаку прилип?
Я не рыба и не рыб,
Но кому-то был я нужен
Для расстроенной игры.
...Ну а кони мчатся вдаль,
Где ни света, ни следа,
Где ни елочки, ни лужи —
Лишь всегда и никогда.
1985 апрель
Х Х Х
Памяти Антуана де Сент-Экзюпери
Туман над Сеною встает
И мокрый камень гложет.
Забыто облако твое,
Мое забыто тоже.
Вода надежду унесла,
Дождями смыта вера,
Любовь в булыжники вросла,
В разбухший камень серый.
Гремят чужие сапоги
По камню и по небу.
Теперь уже себе не лги —
Но истина нелепа.
— Париж, — губами говоришь, —
Бог не убит, Он дышит... —
Но только птица или мышь
Тебя во тьме услышат.
А тьма туманами ползет,
И круг огня все уже,
А голод медленно грызет
Надежды, камни, души.
Теперь не надо звонких слов.
Что ты имеешь, кроме
Тех четырех твоих шипов
И литра звездной крови?
Но можно бросить самолет
В ночной холодный воздух...
А над водой туман встает
И растворяет звезды.
1985 апрель
О с е н ь
Вот и осень пришла
непрошенная
И незванная.
Дождь долбит за окошком,
а голова моя
Все никак не может
избавиться
От усталости.
И во сне
мне все улыбается
Ведьма старая.
В сером платье сидит,
вся скрюченная,
В утлой лодочке.
Еле слышно
скрипят в уключинах
Весла легкие.
Вот, откинув космы
растрепанные,
Рот раззявила.
В этой лодке везет
черный гроб она,
Для меня везет.
Облака висят
над водою ржавою,
Над обрывом висят,
И дрожит на ветру
душа моя,
Ей не вырваться.
...Скоро злые сны
все же кончатся,
Страха ж вовсе нет.
Может, мне самому
вдруг захочется
Этой осени.
1985 август
И с т и н а
На это ледяное поле,
Под это облачное небо,
В края невырванного страха
Пришел я в стареньком пальто.
...Ловя губами привкус боли,
Я вдоволь наглотался снега,
Я вдоволь нагляделся страха,
Но видел истину зато.
Вечерний свет облил сугробы,
Но в сером молоке тумана
Сам черт, возможно, сломит ногу,
А то и шею вдруг свернет.
И неизведанные тропы
Меня собой уже не манят,
Я тут увидел слишком много
И не приму смолу за мед.
Я здесь все пальцы отморозил,
Я здесь обжег себе все губы,
Но истину я все же видел,
Не зря ботинки истоптал.
...Но знаешь, на твои вопросы
Ответы были б слишком грубы,
И хоть я Истину и видел,
Я говорить тебе не стал.
1985 сентябрь
Н о ч ь
И швырнул меня ее взгляд
на обледенелую площадь,
На крутой декабрьский лед,
в трясину густеющей ночи.
И лиловыми вспышками фонарей
осветилась тусклая правда:
Ни в этом и ни в каком декабре
не пробить глухую преграду.
Мне автобус мигнул огнем,
раскрыл гостеприимно двери.
Через час приеду на нем
я к дому, где мне не верят,
Где считают меня давно
чем-то вроде половой тряпки,
Пригодной для вытирания ног.
...Там я скажу, будто все в порядке,
Что дела у меня идут,
что любви и добра — навалом,
Что, наверное, в Новом Году
неприятностей будет мало.
Так я долго им стану врать —
пусть устанут хотя бы слушать.
А потом я скажу: "Пора!" —
мне жаль их бедные уши.
И по лестнице черной, глухой
я войду в чернильную темень,
И под первым же фонарем
от меня оторвутся тени,
Но останется этот взгляд,
что никак из души не вырвать,
Да и стоит ли вырывать?
1985 ноябрь
Х Х Х
Счастливые часов не наблюдают.
Оно понятно — им часов не дарят,
Напротив — вечно время отнимают
И крылышки заботливо ломают.
Они же вдаль по солнечной дороге
Идут, прогуливая все уроки,
Забыв про все газеты и анкеты,
Ракеты, комитеты, турникеты...
Им южный ветер волосы колышет,
Им улыбаются коты на крышах,
И хоть их время каменное давит,
Но — этого они не наблюдают...
1985
© Виталий Каплан