Жребий
Что мне выпало? Судьба
От столба и до столба,
Солнце, травы, синий бор,
В сердце сжавшаяся больЕ
Что мне выпало? Холмы,
Стены каменной тюрьмы,
Дыба, факелы и тьма,
Бред сожженного ума.
Этот жребий _ просто сон,
Но ведь в нем-то вся и соль,
В нем ведь правда, а не в том,
Что в расстегнутом пальто
По проспекту я иду
В безопасном сем году.
Что ж мне выпало? Судьба,
Тени от врытого столба,
Солнце, сосны, муравей,
Боль в усталой голове.
1986, февраль
На смерть Слуцкого
Вот и отходят в историю
Такие имена, как Слуцкий.
В огромном черном коридоре
Стоят они, кому не вернуться
В солнечные мартовские снега.
Они стоят во тьме как в очереди.
Кто будет плакать над ними, кто ругать,
Кто будет им в мертвые очи глядеть...
Но История, знаете, это История.
Вчера в нее зашел поэт Слуцкий,
Простой человек, который
Уходя, всегда обещал вернуться.
Но из того черного коридора
Никому не выбежать на мартовский снег...
Люди, вздохнув, задергивают шторы
И гасят электрический свет.
1986 март
Х Х Х
Оборвать привычный путь,
Позабыть закон суровый,
Холод воздуха сырого
С наслаждением вдохнуть.
Засмеяться просто так
На троллейбусной площадке
И поверить в близость счастья,
И забыть, что пустота
Протянула к тебе пальцы...
Да и что там говорить?
Видишь — листья на асфальте.
Небо. Лужи. Фонари.
1986 март
Х Х Х
Остался дождь и мостовые
В огне багровом светофоров.
Остались только Вы и я,
И к нам впридачу — спящий город.
И пузырями на асфальте
Благословил нас этот вечер,
И дождь размыл завалы фальши,
И боль унес восточный ветер,
И мы идем неспешно к дому
И верим в милосердье Бога.
И лишь какой-то пес бездомный
Перебегает нам дорогу.
1986 март
Б Р Е Д
Ф.Вийону
Пойми же ты — я просто облака,
Я лес, я степь, я небо, я река,
И знаешь — не зови меня до срока.
Когда настанет мой заветный час,
Когда падет последняя печать,
Когда остынет в синей кружке чай —
Тогда я выйду на свою дорогу.
Тогда уж я пройду по синеве,
И пусть кругом чернеет белый свет —
Я все равно займусь его побелкой.
А если будет солнце жечь меня —
Так я пройду сквозь озеро огня.
(Ботинки вот придется только снять,
Но огненное озеро мне мелко).
Ведь я — река, я — небо, я — песок,
И не грози Фортуны колесом,
Поверь — судьбы мне нечего бояться.
Засунут в гроб — и в гробе я живой,
Лишь захочу — развею колдовство
И обниму сосны горячий ствол,
И буду жить, и плакать, и смеяться.
А ты, забытый в будке старый пес?
Я не хозяин твой, я только сгусток грёз
И я слабее муравья любого.
Пойми, дружок — я только лишь мираж,
Я — лес, я — дом, я — доски, я — гараж.
Я просто бред — я бред злосчастный ваш,
Я просто дым — и я сильнее Бога.
1986 июль
Х Х Х
Когда в минуту расставания
Ты шла со мной по темной лестнице,
К тебе прикован был словами я.
И свет белеющего месяца
Упал на губы твои сжатые,
Когда мы вышли из подъезда.
Тебя к своей груди прижал бы я,
Но ты сказала: "Здесь не место".
И мы пошли по пыльной улочке,
Залитой морем света лунного,
Шагали меж домов чернеющих,
И ты о чем-то грустном думала.
Потом пришла та боль последняя —
Мы вышли вскоре к остановке,
Приплыл автобус триста семьдесят,
И ты пропала...
Ночью снова
Проснулся я от света месяца,
Пронзительного, злого света,
И снова вспоминал ту лестницу,
Которой вовсе нет на свете.
1986 сентябрь
© Виталий Каплан